Не узнаю сестру. Кажется, у неё проблемы с головой, к психиатру надо.

Ещё десять лет назад Марина жила обычной жизнью: дом, работа, муж, сын. Она была хорошей хозяйкой, готовить научилась ещё в детстве. Дома всегда была образцовая чистота, ни пылинки, ни соринки. Она даже окна мыла не раз в год, как большинство, а трижды. Готовила много и разнообразно, сама лепила пельмени и котлеты. Племянница была маленькой принцессой: причёски, платья, белые гольфы, туфельки. В садик ходила так, будто каждый день праздник.

За собой сестра следила. Сидела на диетах, ходила к косметологу, занималась спортом. Мужа любила, заботилась о нём. Зять ей на шею сел, разленился, я несколько раз сестре намекала, что нельзя так.

– Мне в радость, – отвечала Марина.

Когда всё начало меняться, точно не знаю. У меня была тяжёлая беременность, потом я с головой ушла в материнство. Мы с мужем ипотеку взяли, он сутками работал, я была с ребёнком в четырёх стенах. О разводе Марины узнала по факту, и ещё больше обалдела, когда узнала, что племянница осталась жить с отцом.

– Они так решили, – говорила мне Марина, когда я пыталась до неё достучаться.

Сейчас, спустя десять лет, сестру не узнать. Пятидесятого размера, раньше была сорок второго. С гулькой на голове. Дома у неё удачно – дикий срач. Одевается в какие-то бесформенные балахоны, ничем не интересуется, питается полуфабрикатами и бутербродами. Зато говорит, что счастлива.

Племянница к Марине относится не как к матери, а как к старшей сестре. Они ходят в кино, могут вместе выпить. Девочке шестнадцать лет, какой алкоголь? Бывший зять категорически против, чтобы дочка общалась с матерью. Говорит, мать ей слишком многое позволяет. Деньги на вейпы даёт, сама их покупает.

В речи Марины появилось очень много мата. Если не нравится услышанное, у неё один ответ – “Иди на йух“. Страшно смотреть на то, во что превратилась сестра.

Личная жизнь Марины давно стала общественной. Она то с одним, то с другим, то у неё постоянный партнёр и любовник в комплекте. Ни об одной женщине столько сплетен не слышала.

Зато, говорит, счастлива. Это разве счастье? Жить в гадюшнике, жирнеть, жрать что попало, спать с кем попало? Если это счастье, то мне оно и даром не нужно.

С Мариной почти не общаюсь. Хабалка какая-то стала. Мат, пошлые шутки, хвастовство похождениями. Про бывшего мужа плохо говорит, совести у неё нет, он почти десять лет один дочь воспитывает. С бывшим затем общаемся. Жалко его. Хотел жениться, но племянница, при поддержке матери, такой ад бедной девушке устроила, что она сбежала. Алкоголя в жизни Марины всё больше. Она стремительно катится по наклонной, при этом искренне веря, что живёт свободно и счастливо. Жалко её. Всего лишилась, всё потеряла. Рано или поздно племянница поймёт, что родитель – тот, кто душу вкладывал, а не тот, который деньги на вейпы давал. Останется Марина одна. Жаль, что она этого не понимает.

Записано.